alferov.okis.ru

Ответ на Послание Архиерейского Синода РИПЦ

 

Посрамились мудрецы, смутились и запутались в сеть: вот, они отвергли слово Господне; в чем же мудрость их?

(Иер. 8:9)

 

   Недавно в сети Internet появился интересный документ под названием «Послание Архиерейского Синода РИПЦ», датированный 17/30 октября 2005 г.

    С чисто внешней стороны в данном «Послании» ничего примечательного нет. Без особого труда угадывается его главный составитель - Дионисий Алфёров, штатный сочинитель  всех синодальных документов РИПЦ.  Почти в каждом абзаце «Послания» мы находим знакомые, уже порядком приевшиеся алфёровские словесные обороты, а равно весь тот неизменный набор инструментов, которым пользуется Алфёров при составлении такого рода бумаг - ложь, подтасовки, извращение фактов, передергивание, переход на личности, прямая клевета.

    И если бы всё дело ограничивалось только внешним, то я бы и не стал попусту тратить время на разбор этого очередного алфёровского опуса. В конце концов, я принадлежу к людям, знающим Алфёровых не понаслышке, и обсуждать лишний раз всё, что касается антихристианской и антицерковной деятельности этих братьев, мне по большому счету противно.

    Однако данное алфёровское «Послание» имеет ещё и тайный, сокровенный смысл, понятный только для людей, знакомых с «кухней» алфёровской церкви и понимающих алфёровский язык намёков и полунамеков, на котором стало принято выражаться в РИПЦ, с тех пор как это раскольное сообщество покинула правда Божия. Это обстоятельство обязывает меня во избежание возможных соблазнов раскрыть для людей непосвященных, посторонних, а тем более уже подпавших под гипнотическое воздействие алфёровщины этот сокровенный смысл «Послания», сделав всё тайное явным и очевидным для всех.

     Однако, прежде чем перейти к анализу «Послания» необходимо сделать одно разъяснение общего порядка.  Сплошь и рядом читатели алфёровских сочинений совершают одну и ту же досадную ошибку: они читают и понимают написанное буквально, не подозревая, что авторы  вкладывают в свои слова совсем другой смысл, чем вкладывает в них читатель. В этом основной источник всех недоразумений, связанных с ложной популярностью Алфёровых, как представителей истинного Православия.

    Для того, чтобы правильно читать и понимать алфёровскую публицистику необходимо руководствоваться следующими тремя простыми правилами.

Правило 1-е (основное): Там, где у Алфёровых в текстах (или разговорах) заходит речь о «Церкви», «церковных делах», «церковных нестроениях», «церковных интересах» и т.п., то имеются виду только и исключительно дела, нестроения и интересы семейного алфёровского кружка. Это кажется невероятным, но это экспериментально установленный факт: между понятиями «церковь» и «Алфёровы», последние ставят знак равенства, если не тождества.

Правило 2-е: Там, где у Алфёровых в текстах (или разговорах) даются оценки личным качествам и поведению других людей, то в 9-ти случаях из 10-ти эти оценки смело можно отнести непосредственно к самим Алфёровым. Это тоже необъяснимо, каким образом у Алфёровых так получается - говоря и обличая других, говорить о себе и обличать самих себя - но, тем не менее, и это является твердо установленным экспериментальным фактом.

Правило 3-е: Если Алфёровы в подтверждение своих аргументов ссылаются на какие-то факты или будто бы имевшие место события, но при этом не называют конкретных имен и обстоятельств совершившегося, то все эти факты и события либо просто выдуманы Алфёровыми, либо искажены ими до неузнаваемости.

    Вооружившись этими тремя простыми правилами, любой желающий легко сможет дешифровать алфёровское «Послание» от 17(30) октября с.г. Из расплывчатых и туманных намеков сразу начнет вырисовываться ясная картина происшедшего в алфёровской церкви за последние полгода-год.

    Вот, например, в самом начале «Послания» мы находим фразу: «Святая Церковь Христова переживает тяжелые времена». Но теперь мы уже знаем, что её следует читать просто как: «В настоящий момент в церковной карьере бр. Алфёровых возникли определенные трудности».

    А когда доходим до фраз про «гордость и самоутверждение многих церковных чад, разрушающих церковную жизнь и приводящих к расколам» или про «мятежные раскольные движения, расшатывающие Истинную Церковь … и по временам отрывающие от Нее отдельные группы непокорных чад», то понимаем, что речь в данном случае идет об уходе от Алфёровых значительного числа их бывших прихожан (включая весь церковный актив), что и трактуется Алфёровыми как «раскол». К слову сказать, Алфёров в своей ненависти к отошедшим забыл, что мiряне, чтецы и даже иподиакон устроить раскола ни при каких обстоятельствах не могут, их действия будут простым отпадением от Церкви. Понятие «раскол» предполагает как минимум воздвижение иного алтаря, создание параллельной иерархии и каноническое обоснование отделения;  для всего этого необходимы епископы или на худой конец пресвитеры. С этой, более правильной точки зрения раскол учинили именно братья Алфёровы руками архиеп. Лазаря и еп. Вениамина, а вот отошедшие от Алфёровых в Угловке, Боровичах и Москве прихожане как раз покинули этот алфёровский (иногда неправильно называемый «лазаревским») раскол и присоединились к Церкви.

    Несколько труднее расшифровать алфёровскую фразу про увод «людей от Христа и Его Истинной Церкви в духовные трущобы, тупики экстремистских, самочинных и самосвятских скопищ». Все покинувшие Алфёровых присоединились к РПЦЗ(В), а вовсе не к «экстремистским, самочинным и самосвятским скопищам». Прежде чем обзывать РПЦЗ(В) «скопищем» Алфёровым следует повнимательнее присмотреться в какие «духовные трущобы» они ведут свое собственное «скопище», беззаконно присвоившее себе священное имя «Истинно-Православной Церкви». И если Алфёров, прикрываясь вывеской ИПЦ и «наследников Катакомбной Церкви», обвиняет меня, моих друзей и знакомых в «гордости», «самоутверждении» и «расколе», то я хочу ему напомнить слова основателя ИПЦ и духовного отца Катакомбной Церкви священномученика митр. Петроградского Иосифа, непосредственно к Дионисию Алфёрову обращенные: 

    «Не судите же меня строго и четко усвойте следующее:

     - Указание другому его заблуждений и неправоты не есть раскол, а попросту говоря — введение в оглобли разнузданного коня;

    - Отказ принять здравые упреки и указания есть действительно раскол и попрание истины;

     -  В строении Церковной жизни — участники — не только одни верхушки, а все тело Церковное, и раскольник тот, кто присваивает себе права, превышающие его полномочия, и от имени Церкви дерзает говорить то, чего не разделяют остальные его собратья».

      Поскольку Алфёровы не признают за собой не только никаких ошибок и прегрешений, но даже и самой их возможности, то естественно, что и причину ухода наиболее активных мiрян братья ищут не в самих себе или в своих поступках, а вовне. В данном случае Дионисий Алфёров решил всё свести к «антииерархическим настроениям», которые якобы в данный момент широко распространены в МП и «переносятся приходящими оттуда в Истинную Церковь».

    Во-первых, надо заметить, что среди порвавших с Алфёровыми и алфёровщиной были не только пришедшие из МП, но и пришедшие из Катакомбной Церкви,  а также просто от безбожия. Поэтому объяснение Алфёрова, по меньшей мере, спорно.

    Во-вторых, мне уже неоднократно приходилось отмечать порочность постоянно используемого Алфёровым в своих изысканиях метода аналогий. Алфёров, как человек, не получивший научного образования, а лишь инженерное, не знаком с такой дисциплиной как научная методология, и поэтому он не знает, что после революционных открытий прошедшего столетия (прежде всего в гуманитарных науках) метод аналогий из способов научного познания мiра совершенно исключен. Им теперь пользуются разве что в начальной и средней школах для решения наиболее простых задач. Но какое дело до этого таким начётчикам-самоучкам как Алфёров, не желающим ничему учиться серьезно и никого слушать, кроме самих себя? Они с упорством, свойственным лишь начетчикам, всегда будут отвергать всё, что выходит за пределы их ограниченного кругозора. Что же касается христианского пастырства, рассматривающего каждую душу как индивидуальную и неповторимую, то здесь метод аналогий и вовсе никогда не применялся, поэтому алфёровские попытки найти решение возникшей проблемы по аналогии, путем подгонки ответа к готовой схеме заранее обречены на неудачу.

    В-третьих, если в данном случае аналогия и уместна (поскольку как МП, так и РИПЦ Церковью Христовой не являются), то тогда получается, что «антииерархические настроения» в алфёровской епархии возникли по тем же самым причинам, которыми Алфёров объясняет возникновение таких настроений в МП, а именно: «отступлением в вере и нравственным падением епископата». Это действительно так. Именно организацией раскола, отступлением от истинного Православия, широким распространением своих лжеучений и страшными нравственными беззакониями Алфёровы отвратили от себя всех мiрян и «низших клириков», когда-то являвшихся их ближайшими помощниками. Напомню, что только за последний год от Дионисия Алфёрова ушли (не считая рядовых мiрян) иподиакон, два чтеца и его личный секретарь, так что, например, в угловском приходе Дионисия (а это его, так сказать, «кафедральный собор») остались по сути дела одни старушки, которые на прямой вопрос: «Почему вы ходите сюда, а не в Патриархию?», отвечают честно: «А сюда ближе…»

    Наконец, - и это самое главное - назвать недовольство алфёровским церковным и нравственным беспределом «антииерархическими настроениями» можно только, если исповедывать алфёровскую концепцию Церкви как Армии. Обвиняя других в перенесении из МП в Истинную Церковь своих духовных уродств, Алфёров забыл о своем собственном уродстве, когда он, перейдя из МП в РПЗЦ, прихватил с собой эту сергианско-паписткую идею об иерархах, как непогрешимых викариях Христа, и о Церкви, как об армейской структуре, где вместо генералов - архиереи, офицеров - иереи, унтер-офицеров - чтецы, все же прочие - «нижние чины», и где главное дисциплина, чинопочитание, устав и хождение строевым шагом. На этой ложной концепции следует остановиться подробнее, так как у Алфёрова уже стало традицией любое свое беззаконие прикрывать авторитетом епископского сана с ложно-доказательными ссылками на свщмч. Игнатия Богоносца.

    Прежде всего, мы должны напомнить Алфёрову, что православное понимание Церкви отличается тем, что оно рассматривает Церковь не только как организацию, но, прежде всего, как организм, в котором иерархия также нуждается в церковном народе, как и народ в иерархии. В Православной Церкви повиновение епископу не абсолютно, а связано с верностью последнего Христу и Его Церкви. В противном случае показуется отделение от такого волка в овечьей шкуре. В Православной Церкви в отличие от алфёровской хранителем Предания является целокупный состав верующих, а не один только епископ, ибо сам епископ таинственно связан с этим составом и вне его он не мыслится. Невозможно поверить, чтобы энциклопедически начитанный Дионисий Алфёров не знал знаменитых слов из Окружного Послания восточных патриархов 1848 г. о том, что «хранитель благочестия (iperaspistis tis thriskias) у нас есть самое тело Церкви, т.е. самый народ, который всегда желает сохранить веру свою неизменною», или не читал следующих слов св. Иринея Лионского, также имеющих к Алфёрову самое прямое отношение:

    «Надлежит следовать епископам в Церкви тем, которые имеют преемство от Апостолов и вместе с преемством епископства получили известное дарование истины, прочих же, … иметь в подозрении или как еретиков и лжеучителей, или как раскольников, гордых и самоугодников, или же как лицемеров, поступающих ради корысти и тщеславия. Все такие отпали от истины…

    А те, которые почитаются многими за епископов, но ведут себя с презрением к прочим и гордятся своим председательством и делают втайне злое, говоря: «никто нас не видит», будут обличены Словом, которое судит не по видимости и смотрит не на лицо, а на сердце. От всех таковых надлежит удаляться…»,  что, собственно, и сделали мiряне в Угловке, Боровичах и Москве.

    Интересно, что Алфёров забыл не только всё это, но даже свою собственную статью четырехлетней давности «Уроки Брестской унии», в которой он совсем по-другому писал о роли мiрян в жизни Церкви и не считал, что они умаляют роль иерархии и «перехватывают ее функции».

    Видимо здесь дело не в забывчивости, а, скорее всего, в трехлетнем пребывании  Алфёрова в расколе, что не только отнимает благодать, но и серьезно повреждает естественные душевные силы человека, помутняет его рассудок.

    Наконец, есть и практическая сторона этого вопроса. Все важнейшие расколы в Русской Церкви за последнее столетие: обновленческий, сергианский, евлогианский, американский, валентиновский, лавровский и алфёровский - всё это дело рук как раз иерархии, и, напротив, именно церковный народ отстоял Церковь от предателей обновленцев и лавровцев, придав тем самым силы для борьбы и епископату, который без этой поддержки снизу уже был готов капитулировать и фактически капитулировал. Тот же священномученик митр. Иосиф Петроградский, словно предчувствуя, что в последние времена предавать будут не мiряне и чтецы, а именно епископы дионисии и протоиереи тимофеи, писал, что

    «последние бунтовщики против предателей Церкви и пособников Ее разорения, будут не только не епископы, и не протоиереи, а самые простые смертные, как у Креста Христова  Его последний страдальческий вздох приняли не многие близкие Ему простые души…»

    Поэтому в наше время безоглядное доверие епископату стало уже невозможным (если оно вообще когда-либо было уместным), а папистско-алфёровское понимание Церкви оказывается не просто безумным, но и церковно-разрушительным пониманием. 

    Вообще сама забота Дионисия Алфёрова и его карманного Синода об укреплении авторитета иерархии РИПЦ не случайна. Она является дополнительным доказательством раскольной природы РИПЦ. Дело в том, что в Истинной Церкви нет необходимости искусственными мерами поддерживать авторитет епископата, он покоится на духовно-нравственных основаниях, поддерживается божественной благодатью и менее всего нуждается в репрессиях и наказаниях для своего укрепления. В Истинной Церкви за немногими исключениями происходит таинственное совпадение канонического авторитета епископа с его духовным авторитетом, что и обеспечивает добровольное повиновение такому епископу всех верных не за страх, а за совесть.

    Напротив, всякий раскол, будучи безблагодатным, для поддержания постоянно шатающегося и падающего авторитета своего неканоничного епископата не может обходиться без карательно-репрессивных мер, более того вынужден сделать их основным средством поддержания внутрицерковной дисциплины. Так было всегда решительно во всех расколах: в сергианском, где для поддержания авторитета лжеиерархии прибегали даже к помощи ГПУ; в валентиновском, где митр. Валентин обрушился в последнее время с многочисленными прещениями на свою оппозицию; в лавровском, который собственно и начал свою раскольную деятельность с прещений против еп. Варнавы и западно-европейского духовенства, а последнее их деяние в этом ряду - расправа со священником Сергием Клестовым. Точно также обстоит дело и в алфёровском расколе: на все предложения гласно и честно обсудить возникшие нестроения Дионисий Алфёров отвечал только угрозами (в частности, мне он угрожал пожизненным отлучением от причастия) и репрессиями (своего бывшего секретаря он в припадке бессильной злобы отлучил даже от церкви, выслав ему соответствующий указ), показав тем самым, что он является не законным епископом, носителем апостольского преемства и благодати, а обыкновенным жуликом и самозванцем, воровским образом пытающимся похитить не принадлежащие ему права и благодатные дары.

    Далее в своем послании Алфёров разделяет восставших против его беззаконий «мятежных чад» на две категории. (Сразу нужно сказать, что ни автор этих строк, ни кто-либо другой из отошедших от Алфёрова никогда его «чадом» не являлся, так что его претензии на духовное отцовство ни на чем не основаны, они являются лишь проявлением обычного алфёровского самомнения).

    К первой из этих категорий Алфёров относит тех, кто «отвергая благодатность церковных таинств, полагают, что Господь подаст им благодать по их вере и заслугам».

    Во второй же категории остаются те, кто «признавая таинства, оставляют за иерархией только богослужебные функции, похищая не принадлежащие мiрянам права преимущественного учительства, церковного управления и даже суда и духовничества».

    Кого Алфёров подразумевает под первой категорией, я, откровенно говоря, понять не могу. Таких сумасшедших, которые отрицали бы благодатность таинств своей же собственной церкви мне, признаться, ни в РИПЦ, ни где бы то ни было ещё встречать не приходилось. Это по-моему ситуация невозможная. Разве что вот какая история припоминается.

    Когда Дионисий Алфёров допрашивал на исповеди малолетнего сына своего иподиакона Геннадия С., выпытывая у него, о чем разговаривают на кухне папа с мамой, не обсуждают ли своего епископа, превращая, таким образом, мальчика в Павлика Морозова, то назвать эту гнусность «таинством исповеди» у меня язык не поворачивался ещё в мою бытность в РИПЦ. Я ещё и тогда был полностью солидарен с отцом этого мальчика (у которого после такой «исповеди» началась дома истерика), что у таких нравственных выродков как Алфёров какие бы то ни было таинства совершаться никак не могут, даже если бы дело происходило не в расколе, а в Церкви. Может быть, эту историю имеет ввиду Алфёров, говоря про отвержение «благодатности таинств»? Если так, то признаём за собой такую вину.

    Что же касается второй группы «мятежных чад», то здесь я тоже остаюсь в полном недоумении относительно того, каким же образом мiрянин может похитить у иерарха, тем более у такого как Алфёров «права церковного управления, суда и духовничества»? Как это вообще практически можно осуществить? Как я, мiрянин, Антон Кузнецов могу управлять, судить? Альтернативные указы, что ли буду издавать? И кто меня будет слушать? О каком «духовничестве» речь? Я опять-таки не знаю таких сумасшедших, которые бы решили исповедываться не у священника, а у мiрянина. Ведь это полный бред Дионисий Алфёров написал о краже его прав «управления, суда и духовничества».

    Остается, стало быть, обида Алфёрова на якобы похищенные у него права «преимущественного учительства». Обида понятная. Действительно, при папистко-алфёровском взгляде на Церковь она должна состоять из учащего духовенства и учащихся мiрян, причем учащихся не как народ Божий, а как собрание индивидуумов, каждый из которых должен заботиться только о своем собственном спасении. В этом случае право учительства остается только за духовенством, а покушение на это право со стороны мiрян является тяжким, непростительным грехом. Именно так обстоит дело в Католической церкви, а по её примеру и в алфёровской церкви, где это положение доведено просто до абсурда - учительствовать дозволяется только бр. Алфёровым или с их милостивого разрешения.

    Не так обстоит дело в Церкви Православной. Здесь всегда интересы истины и радение о церковных нуждах ставились выше формальной дисциплины и охраны иерархического начала, как бы высоко не ставила его Церковь. В отличие от алфёровской церкви в Церкви Христовой всегда господствовал и будет господствовать, несмотря на противодействие разных алфёровых, дух свободы во Христе. Как это не обидно для Алфёрова, которому хотелось бы видеть Церковь некоей разновидностью армейской «учёбки», в которой верующие под руководством начальства проходят что-то вроде «курса молодого бойца», Церковь Христова такой «учёбкой» никогда не будет, а останется, как и была,  лечебницей для взаимного врачевания и школой взаимного обучения, в которую каждый, будь он хоть митрополит, хоть простой мiрянин, вступает как «домостроитель многоразличной благодати Божией» (1 Пет. 4:10). В своем раскольном сообществе Алфёрову вольно беспощадно подавлять честные голоса искренне пекущихся о церковном благе мiрян и «низших клириков», но в Церкви Христовой всё останется по-прежнему:  - по отношению к Истине в Ней никогда не будет деления на «старших» и «младших» и мнение самого последнего мiрянина, если оно содержит чистую и неповрежденную истину, всегда будет выслушано и принято, точно так же как и мнение самого маститого иерарха.

    Вот как говорит об этом Блаженнейший Митрополит Виталий (уничижительно именуем у алфёровцев «высокопреосвященнейшим»):

    «Церковь одна, и миряне - такая же Церковь. Как часто бывает, что собор архиерейский выносит какое-то постановление, а Церковь его не принимает. Нет acceptio - нет восприятия этого указа. А кто не принимает? - миряне, они такие же члены Церкви. Бывают часто такие указы постановил, как будто, архиерейский собор, а указ этот не исполняется, Церковь его органически не приемлет, и все; и так этот указ уходит, испаряется, и никто больше о нем не вспоминает. Церковь есть Церковь, и каждый мирянин такой же член Церкви Христовой. Часто бывает, что какой-то мирянин скажет такое, что архиерей задумается. Фактически, что мы делаем, архиереи? Мы духовно прослушиваем Церковь - чем она живет, чем она дышит, - и возвращаем это, но конкретно, ясно и точно».

    Положим, что эти слова нашего Первоиерарха для Дионисия Алфёрова, который привык «прослушивать» только самого себя, всё равно, что китайская грамота.

    Но неужели он, как знаток истории древней Церкви, никогда не слышал о таких учителях из мiрян как Аристид, Иустин Философ, Пантен, Климент Александрийский (до принятия сана), Аполлоний, Ориген, Дионисий Александрийский (до принятия сана), Дидим Александрийский, Николай Кавасила? Или он забыл, что свт. Иоанн Златоуст свою знаменитую книгу «О священстве» написал не только задолго до епископства, но даже до дьяконства, будучи только чтецом или по терминологии Алфёрова «низшим клириком»?   И разве ему незнакомы имена таких светских учителей уже нового и новейшего времени как А.С. Хомяков, В.С. Соловьев, Н.П. Аксаков, М. А. Новосёлов, исповедник проф. И.А. Андреев, проф. И.А. Ильин?

    А вот интересно, когда сам Дионисий Алфёров был ещё мiрянином Андреем и публиковал под псевдонимом А. Тускарев свои многочисленные статьи на церковные темы, то это было похищением «прав преимущественного учительства» или как? А когда он и его брат, будучи клириками РПЦЗ, не спрашивая разрешения своего правящего архиерея, без его и вообще без чьего бы то ни было благословения  издавали свои статьи, книги, газеты и брошюры, содержавшие не просто сомнительные, но прямо еретически учения, то, как это всё надо расценивать с точки зрения современных Алфёровских анафем несанкционированному учительству? И на каком основании Дионисий Алфёров со своим братом присвоили себя право «преимущественного учительства» в одесском пастырском училище, не имея ровным счетом никакого богословского и духовного образования? Очевидно, свое химико-технологическое образование Алфёров считает вполне достаточным для преподавания в духовно-учебном заведении, тогда как для этого всегда требовалось окончить если не духовную академию, то, по крайней мере, духовную семинарию.

     До каких же пор будет продолжаться эта дешёвая алфёровская демагогия с применением двойных стандартов по отношению к своей семье и ко всем прочим людям?

    Искреннее желание простых мiрян участвовать в жизни Церкви Алфёров называет «интригами» и объясняет его только самыми низменными побуждениями - самомнением, любоначалием, неудовлетворенным честолюбием, завистью, стремлением к священству при наличии канонических препятствий.

    Что касается «интриг», то для пояснения смысла этого алфёровского термина мне придётся рассказать о своей собственной «интриге». Стремясь хоть как-то оживить вялотекущую приходскую жизнь, я попросил у своего настоятеля иером. Игнатия (Круткова) разрешения читать за общей трапезой отрывки из книги проф. Ильина «Аксиомы религиозного опыта» (та самая, которую так любит цитировать Дионисий Алфёров). Отец Игнатий попросил меня показать, что я намерен читать, - я показал. На двух трапезах я читал отрывки из «Аксиом…» и недовольных как будто бы не было. Через три недели приезжает Дионисий Алфёров, вызывает меня на «беседу» и первое обвинение: «Вы путем очень хитрых интриг получили право на чтение Ильина с целью подрыва авторитета о. настоятеля!». Это были его буквальные слова. Я, откровенно говоря, до сих пор не понимаю, насколько извращенное сознание нужно иметь, чтобы истолковать данный эпизод как «интригу». По-моему, это уже за гранью понимания нормального человека, это напоминает  какое-то умопомешательство.

    Это что касается «интриг».

    В остальном же хотелось бы напомнить Дионисию Алфёрову о том, как опасно судить по себе. Если он с братом в своей церковной и околоцерковной деятельности ничем кроме личных интересов и честолюбия не руководствуется, то это вовсе не значит, что и все прочие люди (или как их называет Тимофей «человечки») подобны в этом отношении братьям Алфёровым. Не стоит Вам, Дионисий Альвенович, столь открыто презирать окружающих вас русских людей и приписывать им поведение и черты характера, отнюдь им не свойственные.  Не надо в духе морали «Шулхан Аруха» думать, что какие-нибудь Геннадий Степанов, Андрей Звездин или Антон Кузнецов это не люди, а животные, обуреваемые лишь страстями и инстинктами, не имеющие ни своей головы на плечах, ни совести, ни чести, ни благородства, ни искренней веры во Христа Спасителя, ни твердых выстраданных убеждений, за которые они готовы стоять до конца. Напрасно Вы считаете, что богатая духовная жизнь существует только у вашего брата, а тяжелое детство было только у Вас одного. Присмотритесь, наконец, без вашего чванства и надменности к окружающим Вас людям, которые ведь не букашки, а живые души со своими скорбями, переживаниями, радостями, горестями и страданиями. А при нынешнем вашем брезгливо-высокомерном отношении к пастве у Вас, конечно, никогда не будет «большого количества верных и жертвенных чад, на которых можно положиться».

    Не будет у Алфёрова таких «верных и жертвенных чад» ещё и вот по какой причине. Ему не нужны люди самостоятельно мыслящие, имеющие собственное мнение и готовые его отстаивать. Такие у него сначала вызывают раздражение, потом гнев, потом неописуемую ярость и, наконец, он их изгоняет под различными предлогами, если они сами раньше не уходят от такого лже-пастыря и лже-иерарха. Взамен таких, ищущих правды и неравнодушных к вере и своему спасению людей, он приближает к себе человекоугодников и льстецов, людей безынициативных, живущих чужым умом, умеющих поддакивать и готовых подчиняться беспрекословно. Такие, конечно, жертвовать собой ради Алфёрова не будут.

    И если в настоящий момент у Алфёрова почти не осталось «верных и жертвенных чад», то причина этого до банальности проста: преданные и бескорыстные помощники могут быть только у архиерея, который служит Церкви, а не самому себе, и который жизнь свою готов положить за свою паству. У церковных же карьеристов, подобных Алфёрову, для которых паства - обременительная обуза и которые, как последние трусы, готовы при малейшей опасности её предать и бросить, - у таких дельцов никогда не будет рядом людей, «на которых можно положиться».

    Особое раздражение вызывают у Дионисия Алфёрова лица, «претендующие на священный сан», которым он напоминает, что этот сан получается людьми, «не имеющими канонических препятствий и прошедшими курс обучения и искус послушания и служения, а не мятежа и интриг».

    Поскольку всё выражено крайне туманными намёками, то о ком тут идет речь, и что за «канонические препятствия» имеются ввиду, догадаться непросто. Но в любом случае эти претензии отдают демагогией потому, что как сам Дионисий Алфёров, так и его брат Тимофей попали в священство, что называется с улицы, ни в каком духовно-учебном заведении не учившись, и никакого «искуса послушания и служения» никогда не проходивши. Монах Дионисий Алфёров в монастыре не был ни единого дня, духовного наставника не имел никогда, аскетической и молитвенной школы не знал никакой, на послушании ни у кого не находился и вообще никому кроме самого себя никогда не подчинялся. Всё это имело свои последствия, в частности, послужило одной из причин развития в Алфёрове сатанинской гордыни и чудовищного самомнения. В иеромонахи Дионисий Алфёров попал сразу из простых мiрян, практически мгновенно преодолев все промежуточные степени, и не имея для священства и пастырства абсолютно никаких данных. Предъявлять после этого какие-то особые претензии к другим кандидатам на священство он не имеет морального права. Тем более ни у него, ни у его брата нет права заставлять этих кандидатов учиться в своем пастырском училище в Одессе, т.к. ни к преподаванию церковных дисциплин, ни к принятию экзаменов они с братом допущены быть не могут по причине отсутствия у них соответствующих дипломов по направлению читаемых ими лекций.

    Вся эта гневная алфёровская тирада против «лиц, претендующих на священство» приводит на память евангельские слова о фарисеях, возлагающих на других бремена, которых сами понести не в состоянии. Опять возникает вопрос, доколе будет продолжаться такое применение Алфёровыми двойного стандарта: для себя с братом - полное снисхождение и всепрощение, для всех прочих - предельная строгость и требовательность?

    В заключительной части «Послания» Алфёров договаривается уже до богохульных вещей, заявляя, что восставшие против его беззаконий мiряне (которые, понятное дело, и «интригуют» и «клевещут») «согрешают против Самого Главы Церкви Христа». Удивительная мысль! Неужели Дионисий Алфёров сам не чувствует, что это уже откровенный папизм и разновидность сергианского культа Патриарха? От такого утверждения остается всего один шаг до нечестивого учения о возможности единения со Христом не иначе как через епископа-Папу. Напрасно Алфёров в данном случае старается прикрыться канонами. Относительно  его ссылок на 18-е правило IV-го Вселенского Собора и 34-е правило VI-го должно заметить, что они выбраны по принципу «был бы человек, а статья найдется», да и вообще создается впечатление, что Алфёров плохо понимает, чем Книга Правил отличается от Уголовного кодекса или Дисциплинарного устава Советской армии. Ну, и самое главное - Алфёров забыл, что свв. Каноны это достояние Церкви, и поэтому они сохраняют свою силу только в Церкви, тогда как в еретическом (типа МП) или раскольном (типа РИПЦ) сообществе они теряют всякое значение, если не превращаются в свою противоположность.

    Во всем этом позорном алфёровском «Послании» есть всего два маленьких абзаца, где Алфёров говорит правду. Это несколько строк в начале текста, обличающих отступничество лавровского Синода. Но даже эти правдивые с виду строки теряют свою цену, потому, что, как писал столь почитаемый (на словах) Дионисием Алфёровым проф. И.А. Ильин, всякий закосневший лжец, подобный Алфёрову

 

    «теряет в самом себе чувство правды; а перед другими людьми и перед Богом - он теряет и право на правду. Самая правда его начинает лгать. И он сам чувствует это и сам себе не верит. И другие ему не верят. И если он не поймет всего этого, - то он сам станет мнимым человеком, социальным призраком, фальшивой монетой, картонным кирпичом, поддельным товаром (муляжом)… Кому он нужен такой?»

 

    Не знаю, проснется ли совесть у Дионисия Алфёрова после всего прочитанного. По моим наблюдениям, она у него, как и у всякого лжесловесника (1 Тим. 4:2), уже сожжена. Поэтому меня не он интересует, а другие архиереи РИПЦ, подписавшие это «Послание». Хотелось бы понять, что ими руководило, как они позволили превратить себя в алфёровских марионеток, этаких кукол на ниточках в театре Карабаса Барабаса? Если мы, простые мiряне, нашли в себе силы и мужество восстать против всесильного Алфёрова, то им-то архиереям, что препятствует остановить этого лжеца и разрушителя Церкви? Уж, им-то, наделенным всей полнотой церковной власти, сделать это гораздо проще!

    И ведь не требуется от них совершать ничего сверхъестественного. А просто, как писал в свое время Солженицын, нужно: личное неучастие во лжи. Ведь это так просто - отойти от алфёровской лжи, и для начала, ну, хотя бы не подписывать того, чего сами не составили по совести: «Увещания Рожнову», «Заявления по Агафангелу», «Заявления по Жукову», «Пасхального послания» 2005 года, в котором Алфёров опустился до сведения счетов со своими бывшими прихожанами (это на Пасху-то!), или нынешнего позорного «Синодального» послания.

    Ведь невозможно поверить, чтобы тот же вл. Тихон, который хорошо знает каждого из нас лично, который неоднократно останавливался у нас в Москве, которого мы и встречали и провожали и книжки ему покупали, у которого я сам неделю гостил в Омске по его приглашению, - мог принимать участие в составлении этого «Послания», где ложь алфёровская сквозит в каждой строчке. Уж ему-то прекрасно известны и алфёровская беспардонность (он не может не помнить, как Алфёров выставил меня без вещей с его омской квартиры под предлогом, что мiрянин не может жить в одном доме с архиереем), и алфёровское бессердечие, и полнейшая неспособность Алфёрова к пастырству, и пошлость его, и цинизм откровенный, и властные замашки, и жестокость, с которой он расправлялся, например, с иеромонахами Мефодием и Кириллом.

    Уж он-то должен понимать, что 9/10 из того, что распространяет о нас Алфёров - это ЧУШЬ ПОЛНАЯ, что не может такого быть, чтобы и в Угловке, и в Боровичах, и в Москве сразу одновременно сошли с ума полтора десятка человек - таких разных и по возрасту, и по образованию, и по семейному положению, и по воцерковленности - причем не рядовых мiрян, а ближайших помощников Алфёрова, которые обустраивали его храм и обшивали его самого, работали на его огороде и заготавливали ему дрова, развозили его бесплатно на машинах, верстали, издавали и распространяли его «Листки» и брошюры, собирали и налаживали ему и его брату компьютеры, даже изготавливали ему именные бланки и личную печать, ту самую, которой он потом печатал свои «указы» об отлучении этих своих ближайших помощников от причастия и от Церкви.

    Точно также и владыке Вениамину всё прекрасно известно об Алфёрове, начиная от его нерусского происхождения и кончая его жаждой абсолютной власти, ему об этом докладывали неоднократно самые разные люди, да и сам он, очевидно, не слепой.

    И, тем не менее, что он, что владыка Тихон подписывают это «Послание», солидаризируясь с алфёровской ложью и принимая ответственность за неё на себя; не отстраняются от этой лжи, а, наоборот, сочетаются с ней. Стоило ли в таком случае отделяться от одного лжеца - митр. Лавра, чтобы тут же попасть под влияния другого лжеца - Дионисия Алфёрова?

    Всечестные архипастыри! Вы носите титулы архиепископов, и гордо называете себя «наследниками Катакомбной Церкви», так поступайте достойно звания этих наследников! Отцы-основатели Катакомбной Церкви священномученики митр. Иосиф Петроградский, митр. Кирилл Казанский, архиеп. Андрей (Ухтомский), архиеп. Серафим (Самойлович), еп. Виктор (Островидов), еп. Димитрий (Любимов), еп. Дамаскин (Цедрик), еп. Алексий (Буй), еп. Сергий (Дружинин) и др. в отличие от вас не терпели рядом с собою лжецов, подобных Алфёрову, а решительно отделялись от таковых и даже предавали их анафеме. Они имели мужество встать за Христа против таких узурпаторов как Алфёров и пошли в этом отношении до конца, до смерти.

    Если вам не безразлична судьба Русской Церкви, то в вашей полной власти отстранить от дел «серого кардинала» Алфёрова и уврачевать созданный им раскол. Пока ещё жив митр. Виталий есть все возможности для этого, надо только интересы Церкви поставить выше интересов алфёровской партии, перестать повторять алфёровские выдумки о прот. В. Жукове, о еп. Викторе (Пивоварове), об «изоляции» митр. Виталия, об «Internet-Соборах», о «поддельных» подписях и т.д. и т.п. Вам нужно с покаянием ехать в Мансонвилль, подобно тому, как мы с покаянием поехали в Славянск-на-Кубани, и это будет первым шагом к преодолению алфёровского раскола.

    Всем же моим друзьям и братьям, кто смущен беззаконными алфёровскими прещениями и «указами» об отлучении от Церкви я хочу напомнить замечательные слова свщмч. еп. Виктора (Островидова):

    «Други мои, если мы истинно веруем, что вне Церкви Православной нет спасения человеку, то когда извращается истина ея, не можем оставаться мы безразличными ночными чтителями её, но должны пред всеми исповедывать истинность Церкви. А что другие, хотя бы начальные иерархи, остаются равнодушными и даже могут употреблять в отношении нас свои прещения, то здесь ничего нет удивительного. Ведь и раньше нередко бывало, и четыре года тому назад так было, что отпадшие от истины составляли соборы, и Церковью Божией себя называли и, по-видимому, заботясь о правилах, делали запрещения неподчинившимся их безумию, но всё сие делали на свой позор и на вечную погибель».

 

Антон Кузнецов, Москва